Форум

- Робби, ты так сексуально выглядишь в очках.
- Правда? – хихикнул Роб, сидящий за барабанной установкой.
Феникс подсел к нему совсем близко, так, что их колени чуть соприкасались. Барабанщик смущенно зарделся, когда басист медленно кивнул, широко улыбаясь; еще больше он покраснел, почувствовав, что его рука с все еще крепко зажатыми в ней палочками оказалась между двумя теплыми ладонями.
- Может, хочешь попробовать?.. – нервно улыбаясь, барабанщик глазами указал на инструмент с чуть покачивающейся от сквозняка медной тарелкой. Указательный палец Феникса осторожно проник между его пальцами, Роб вздрогнул, палочки полетели на пол: ладонь раскрылась сама собой. Если Дэйв немедленно не прекратит, он точно кончит в штаны… В ответ на слабое сопротивление пальцы скользнули выше, к незащищенной чувствительной кисти. Осторожно касаясь подушечками.
- Попробовать? – отозвался он чуть хриплым приятным голосом на забытый уже вопрос, - я давно хочу попробовать кое-что.
Роб почти сразу понял, что это далеко не игра на барабанах. Сомнения рассеялись, когда их лица оказались всего в паре сантиметров друг от друга. А может, счет уже пошел на миллиметры…
Яркая вспышка, жжение и трепет в груди. Его губы на губах Роба. Время полетело совсем быстро, перещелкивая, как падающие на линолеум бриллианты. Первое захватывающее движение, губы немного примялись под его напором. Басист смог наконец ощутить, какие они на самом деле мягкие, полные, сочные – он даже в самых смелых мечтах не мог представить себе, как прекрасен будет их первый поцелуй. Пусть легкий и робкий, но такой нежный… Он видел, как барабанщик закрыл глаза, почувствовал, как он подался вперед, ответную ласку в касаниях губ. И сосредоточился на ощущениях…
Состояние Роба было близко к предобморочному, ему было так хорошо… Все тело разом расслабилось, словно груз с плеч свалился: Феникс любит его. Они любят друг друга.
От него пахло лимонами, головокружительной свежестью. Обычно стеснительный юноша вдруг забыл обо всем, кроме поцелуя, из легкого превращающегося в яростный, исступленный. Драммер высвободил из рук Феникса свою, но только затем, чтобы позволить его ладоням скользнуть по телу, распаляя все больше. Возбуждение пьянило: перехватив ладонь басиста, он провел ей от колена к бедру, дрожа. Тот, не отрываясь, пересадил его к себе на колени, тихий стон наконец-то разлился в тишине комнатки.
Под барабанной установкой, там, куда свет надоедливой люстры не доставал, они долго еще целовались. Стало жарко, Роб со вздохами выгибался под сильным телом Дэйва и мечтал уже избавиться от одежды. Басист продолжал молчаливо разогревать его, доводя до исступления, и потом уже только решился заняться пуговицами рубашки.
- Сделай это, Дэйви… - в полубессознательном состоянии шептал Бурдон.
- Сейчас, мой маленький… Сейчас… - он торопился, растягивая ткань, но ни одной пуговицы не оторвал. После минуты мучений, рубашка была расстегнута и медленно соскользнула на пол. Влажный от пота торс ополоснуло прохладой, его словно вытолкнуло на поверхность кипящей воды, отрезвляя. Ничего не было: ни желтоватого освещения комнатки, ни реагирующей на любые прикосновения барабанной установки, ни тем более Феникса, его жадных губ, рыжей бородки, обжигающей ласки рук. Даже холодного пола.
Он лежал в кровати, пялясь в потолок и безнадежно пытаясь отдышаться. Это одеяло свалилось на пол, поэтому стало так холодно. Воздух медленно но верно наполнялся одиночеством и отчаяньем. Их не могли разбавить даже теплые оранжевые лучи солнца на подоконнике и бодрое пение птиц.
Роб знал, что это должно было случиться. Вот уже полтора месяца как Феникс появлялся в его снах. Сначала урывками, в толпе, или вместе с группой, потом один; и не важно, что это было – поход в супермаркет, катание на коньках или бредовый сон про Звездные Войны – он был там, всегда, каждый день.
Первый эротический сон с его участием, такой приятный, жаркий, немного придавленный повседневной усталостью, но все же достаточно яркий, чтобы эрегированный член сильно распирал трусы. Тяжело было в этом признаться, особенно себе, но он любил его – иногда резковатого, раздражительного, и все же доброго и романтичного, веселого, всегда готового понять и утешить.
Очень сильно хотелось спать, но сон был так явен, что от каждого прикосновения простыни к телу хотелось шарахаться и стонать. Велико было желание довести себя до разрядки – руками вниз, представив себе, что это его руки… Огромными усилиями он заставил себя успокоиться и заснуть.